С уверенностью могу назвать Пехова моей подростковой литературной любовью. Одной из шести, если быть точнее. Библиотечные «Хроники Сиалы» были перечитаны мной раз дцать, а «Киндрэт» (написанные на тот момент первые два тома) куплены в домашнюю библиотеку. К сожалению, «Ветер и Искры» не зашли абсолютно. «Пересмешник» же был приобретен на волне приятных воспоминаний «о бесправной юности» (с). Тогда, пять лет назад, я все еще могла проглотить книгу за вечер и не обращать внимания на спорные детали. Перечитав книгу сейчас, с удивлением поймала себя на мысли, почему я была в таком восторге в то время? Перечитав книгу сейчас, с удивлением поймала себя на мысли, почему я была в таком восторге в то время?

Кстати говоря, мой вариант «Пересмешника» в первом издании вот такой такой.

Там еще на задней части обложки сверху надпись «Шестисотая книга серии» (вообще внезапно обнаружила буквально на днях). Это я к тому, что буду делать ссылки на страницы. Докатилась.

Как ни грустно осознавать, но «Пересмешник» напомнил мне мой диплом: узкие территориальные рамки, узкие временные рамки, удивительно нелогичная сюжетная линия и чертова куча лишнего текста, вставленного в роман, чтобы дотянуть до необходимых сорока авторских листов.

Как и свой диплом, могу разделить роман на две части: первая - наиболее объемная, описательная и не дающая по основной теме исследования почти никакой ценной информации. В моем издании Тиль шел до вокзала по тропке 16 страниц. Кроме того, за (примерно) 250 страниц он успел: дойти до вокзала, вляпаться в странную заварушку в поезде, приехать домой, отметиться на балу у друзей, нарваться на дуэль, побывать на дуэли, наткнуться в собственном доме на террористов, дойти до казино на местной улице красных фонарей. И вторая часть, где внезапно события начинают лететь со сверхзвуковой и открываются тайны страшного прошлого Тиля в том числе, хотя особых предпосылок в первой части романа к этому не было.

Сюжет в принципе вызывает много вопросов. Впрочем, не так. Когда мир создается ради мира, а не ради сюжета, я могу лишь качать головой о несостоятельности сюжета. Серьезно, Пехов удивительно красочно (в этом ему в мастерстве не откажешь) описал Рапгар, начиная бытовыми вопросами и заканчивая религией, политикой, да даже историей денежной системы. Но, как бы это сказать. Разница между авторами-серийниками и авторами-однотомниками: первые уделяют слишком много внимания деталям, даже если пишут роман в один том. Вторые мелкими подробностями особо не заморачиваются, для сюжетов их книг достаточно того, о чем они решат упомянуть. Пехов относится к первым. Рапгар действительно получился качественно проработанным, что особенно вызывает уважение в свете одного из жанров романа – стимпанк. Но я повторюсь, мир ради мира не то же самое, что мир ради сюжета.

Пехов с первых строк топит читателя в деталях, сравнениях, определениях, метафорах, сообразных лексической и исторической действительности мира. К выборочным понятиям делает сноски. Чаще всего они просто излишни или несвоевременны. Например, цвета мундиров Скваген-жольца всплывают на стр.15, но само пояснение о них возникает лишь на стр. 28. Или упоминание рас, населяющих мир, поначалу особенно часто, но сама краткая информация об этих расах подается читателю много позже. Или, например, на стр. 13 дается сноска, поясняющая термин «корень лунного дерева», в котором всплывает раса мяурров, о которых становится слегка понятно лишь на стр. 27. Я понимаю, что это выглядит, как цепляние к мелочам. К сожалению, из этих мелочей складывается общий вид. Названия тех же рас Пехов придумал на основании земных иностранных слов. Проблема в том, что не все читатели полиглоты.

Мои сомнения по поводу сюжета выливаются в следующее: для начала на стр. 11 Тиль дословно говорит:

Ведь главное условие освобождения духа из доставшейся мне по наследству трости – смерть последнего потомка в той семье, которой он служит.

Тем не менее, на стр. 26 всплывает брат. О том, что он всего лишь единоутробный и к наследованию отношения не имеет, поясняется лишь на стр. 258. На стр.37 возникает дядя, который по контексту однозначно жив. Вопрос, освободятся ли амнисы, если умрет Тиль, но останется в живых Старый Лис? Я понимаю приведенную цитату выше как: смерть последнего кровного представителя рода или семьи. В таком случае смерть Тиля до смерти дяди не решит вопрос свободы Стэфана и Анхель. Или имеется в виду смерть того, кто официально назначен наследником рода (в данном случае Тиль)? В любом случае, некорректно построена фраза.

Вызвал недоумение следующий момент: в размышлениях, в разговорах со Стэфаном, Катариной, Данте и кем угодно, поминается история Тиля, в результате которой он сам себя зовет «чэр Мертвец». Но сама история раскрывается читателю лишь на стр. 117 в диалоге между двумя неизвестными Тилю личностями. Сто страниц ощущаешь себя гуманитарием, неведомым образом затесавшимся на конференцию по квантовой физике: все вокруг все знают, и только ты стоишь и ничего не понимаешь. Это во-первых. Во-вторых, проблема в том, что Тиль стоит и слушает. Зачем? Ничего нового он не услышит. Сцена писалась ради читателя, но в результате забыта стройность и логика сюжета.

В принципе, в первой половине романа немало сцен, обоснованность введения в сюжет которых мне кажется надуманной. День дуэли длится 2 главы, самой дуэли отведены две третьих второй. Но день важен знакомством читателя с нужной для сюжета Бэсс. Хотя это и сопровождается кучей диалогов. Почему Данте познакомил Тиля с Бэсс только сейчас? Ведь Бэсс уже много лет стоит в самом близком окружении Данте, впрочем, как и Тиль. Притянутость за уши некоторых сцен заставляет зевать.

Детективная линия сюжета не отличается оригинальностью или яркостью и некоторыми деталями заставляет вспоминать Конан Дойля или Кристи. Появившийся женский персонаж, поманивший Тиля, поманил и читателя возможной романтической линией. Все-таки речь о стимпанке – а значит, о стилистике викторианской Англии. Как показала концовка, всего лишь поманил. Чем ближе был конец романа, тем незаинтересованнее и более вялым становился Тиль в отношении Эрин-Алисии. Можно легко констатировать однозначно слитый детективный и романтический финал.

Удивило существование Артефактов, открывающих гробницы князей. По смыслу – это ключи. Зачем, после инцидента с освобожденным в облике Князем и его выдворением, оставлять эти Артефакты? Глупо рассчитывать, что не найдется смельчаков или идиотов, решивших ими воспользоваться. Почему их не уничтожили? Ведь открыть гробницы так просто. И кстати, в ненаписанном будущем Рапгара никто не дает гарантий, что от них избавятся, как от потенциальной угрозы мирного существования.

С персонажами, на мой взгляд, та же проблема, что и с романом в целом. Слишком много персонажей, которые лишь упоминаются или появляются на одну-две страницы. Однако, они кажутся куда более продуманными и прописанными, нежели главные. Иногда последние ощущаются пресными. Все время удивлял главный герой Тиль эр’Картиа. Его, конечно, искренне жаль: по ошибке и приказу сверху его сделали козлом отпущения, потом освободили, ничего не пояснив. Но кто себя так ведет? Хочешь узнать, кто виноват? Все, что ты делал – просматривал некрологи и думал, как убьешь того неизвестного, что стоял за всем этим делом. Парочка следователей Скваген-жольца готовы за любой чих вернуть тебя в тюрьму? Дергай их за усы, тебе так скучно живется! Тиль не в том положении, чтобы дерзить и ерничать. Мне страшно думать, как он вел себя до своей казни, если нынешнее поведение:

Ты сильно изменился. Наверное, многие говорят об этом теперь? <…> Стал выдерженнее. Жестче.

Второстепенные персонажи типа Данте и Стэфана, умудренные годами и нагруженные опытом, несколько однотипны по манере держать себя. Даже если один – старый лучэр, а другой – запертый в трости амнис. Эрин-Алисия страдает раздвоением личности: Эрин – Облик Алисии, тем не менее, они не одно и то же, а две разные личности, и единственное, что их объединяет, месть за смерть отца. Палач Влад, вставляющий цитаты на латыни и оказавшийся одним из корней зла, также не прочь пофилософствовать.

В общем и целом, ожидаешь большего. Однозначно, роман прекрасен как рассвет, когда дело касается общей картины мира, и удивительно неинтересен, когда речь заходит о сюжете и главных героях. Определенно в минус то, что сквозь первые страницы, в ожидании разворачивания сюжета, приходится в буквальном смысле продираться. Крайне неспешное повествование для такого стремительного для сюжета жанра (мы все-таки говорим о фантастике) также не прибавляет плюсов. Если бы Пехов писал так любимую им серию, допускаю, что результат получился бы куда как более захватывающим и интересным.