Я помню свои ощущения после прочтения «1984». Было страшно и пусто, и был недельный отходняк. После «Рассказа Служанки» мне никак. Книга вызвала кучу вопросов о состоятельности автора и ее отсутствующей логике.
На мой взгляд «Рассказ Служанки» - страшная Бабайка для феминисток. Что-то вроде: «Смотрите, что с вами будет, если не будете бороться за свои права!» На мой взгляд «Рассказ Служанки» - страшная Бабайка для феминисток. Что-то вроде: «Смотрите, что с вами будет, если не будете бороться за свои права!»
В целом создалось ощущение, что М. Этвуд сначала придумала: вот будет такой угнетенный класс женщин, подкласс Служанки. И будут они бесправны как хомячки, а обоснуй для всей этой вакханалии я придумаю потом. Еще никогда у меня не было столько претензий к автору по созданному миру.
В романе нет четкой картинки «было так-то/произошел бум/стало так-то». То, что пишет М. Этвуд, получается отрывочным и зачастую даже противоречит само себе. Изначальная проблема (по крайне мере, официально заявленная) - изменение демографического уровня, вызванного эпидемией сифилиса и СПИДа. Почему-то это не волнует Правительство, но задевает за живое кучку религиозных фанатиков. Кстати, каких именно? Даже самые упоротые до Библии религиозные группы в США очень малочисленны. Остальные 95% терпимо относятся к ЛГБТ, абортам, суррогатному материнству, ЭКО и повторным бракам.
Ладно. Предположим, что этих религиозных фанатиков поддержали закомплексованные неудачники от школьной скамьи. Что-то по типу Командора Фредовы:
Мы им дали больше, чем отняли... Ты подумай, сколько раньше было мороки. Ты не помнишь бары для одиноких, унижения школьных свиданий вслепую? Мясной рынок. Ты не помнишь чудовищную пропасть между теми, кто мог с легкостью заполучить мужчину, и теми, кто не мог? Некоторые жили в отчаянии, голодали до дистрофии, накачивали груди силиконом, обрезали себе носы. Ты подумай, сколько человеческого горя.
И вот эта гоп-компания расстреляла правительство и захватила власть, после чего США распались на государственные образования типа республики Галаад, в которой проживает главная героиня. Галаад представляет собой патриархальный теократический (якобы) тоталитаризм. Кстати, в самой книге ни слова о государственном устройстве. Или стройной идеи иерархии чинов. Кто вообще такие Ангелы, например? Что странно: Фредова – не рожденная в этом строе. Она помнит, как все было до и как все менялось. Насколько надо быть либо идиоткой, либо идиоткой, чтобы не знать государственного устройства или его изменения в собственной стране. И «она была влюблена, и от того слепа!» за аргумент не засчитываются, ей не «шешнадцать».
Религия в данном случае кажется притянутой за уши. В Библии нет ни слова о легализации проституции или сексуального рабства. Кроме того, каким образом США из единого государства со своим ревностным поклонением Конституции и щепетильным отношением ко всем формам свободы (будь она личной, пространственной, политической, экономической, сексуальной или еще какой) превратилась в кучку мелких религиозных государств, погрязших в войнах между собой и истреблении, видимо, всех религиозных групп. Даже протестантов, являющихся основной религиозной группой в США. Так что за религия якобы стоит за всей этой заварушкой?
Вопрос: в США до черта цветных, а в крупных городах – ещё и целые преступные районы. Ладно первые. Допускаю их депортацию или отстрел. Но вторые. С наличием у них оружия с черного рынка, собственной иерархии мафии и прочего. Сидели и не отсвечивали? У Этвуд об этом ни слова. Она как последняя фиалка просто закрывает на это глаза и говорит «я в домике»? Оправдываться тем, что роман написан от первого лица, Фредова многое могла не знать – не выдерживает критики и возвращает меня к «насколько надо быть либо идиоткой, либо идиоткой».
Почему меньше чем за пять лет они полностью сменили мировоззрение? Не форму поведения, а полностью парадигму? Это нереально, и никакими наркотиками или таблетками быть объяснено не может. Глобальная перестройка строя и мировосприятия не может происходить внезапно, если не было какой-нибудь глобальной опять же катастрофы. Это процесс, и процесс длительный. И даже если: тут случай произошел, там случай произошел. Эти случаи не с каждым вторым происходили, то есть не массовые то явления.
И да ладно, столько мужиков с оружием, у которых нет Жены, Служанки или даже Эконожены, и еще вопрос получат ли они ее вообще когда-нибудь, и они вроде как согласны обходится собственной рукой (им, кстати, это вообще позволено?)? Серьезно? Так, видимо, М. Этвуд отомстила своим персонажам «мужеского полу» за страдания всех женщин ее сурового мира.
Затем сам институт Служанок. «Центр Рахили и Лии» или Красный центр - центр для женщин, которых готовят в Служанки. Потенциальные Служанки уже родили хотя бы одного здорового ребенка, а значит, могут родить минимум еще одного. Где логика? Условно идею женщина – инкубатор оставим. В таком случае куда как проще было создать отдельные медцентры, где женщины (после медицинских проверок, рожавшие или нет) искусственно оплодотворяются спермой арийцев отдельных особо важных для дела Веры представителей. Это, конечно, напоминает идеи Гитлера, но, по крайней мере – это логично. Тогда и сама беременность, и роды будут проходить под чутким наблюдением врачей, а не непонятно где и в окружении непонятно кого, под экстатические завывания сестер по несчастью. Демографическая проблема была бы решена. А если уж мужикам захотелось секса, так остальные женщины никуда не делись. Даже у М. Этвуд есть местный притон. Так нет, уничтожим медицину вообще и возьмем идею «уже родили хотя бы одного здорового ребенка, а значит, могут родить минимум еще одного», откровенно попахивающую средневековьем.
А Церемония. Какой простор для дедушки Зигги! Как М. Этвуд вообще в голову пришло? Судя по сцене, ей очень хочется, чтобы ее беременным, детям, фиалкам и непереносящим мат и изврат не читать выебал абсолютно левый чувак в возрасте/негр/гуманоид, при этом она была бы обездвижена, а еще за ней наблюдали. Много извращений с ковриками, свечами и цепями-веревками мной читано, но это за гранью фантастики. У нее вообще весь роман в этом плане противоречивый: мужики сво… во всех смыслах, а подчиняться почти в рамках БДСМ очень хочется.
И все несчастны, всем плохо, но какая-либо революционная деятельность в романе-антиутопии (жанр кагбэ намекаэ, если чо) ограничивается подпольными кружками, притонами всех уровней, шепотками и переглядываниями. Это в том числе один из аргументов, подтверждающих – что этот роман сложно назвать антиутопией. Здесь нет развития ни в чем. Кроме того, что Фредова таки докатилась до секса без обязательств с Ником при полном одобрении Жены Командора. Ведь это все ради высшей цели!
Кстати, а почему имена Служанкам даются именно так? Логичней было бы ввести порядковый номер. Но нет, так лучше, ведь имя Фред или Глен – такие же редкие как Уицилопочтли!
Деление женщин на социальные группы меня убило. Если ты успела выйти замуж вовремя за нужного человека, ты – Жена. Если удачно рожала – потенциальная Служанка, если старуха – Марфа. Если Неженщина – вперед работать на фабрики и в колонии. Или в петлю, мы поможем. А из числа каких правоверных набираются Тетки для Красного центра?
Что ж, оставим абсолютно непродуманный мир в покое. Сюжет не заслуживает внимания по той простой причине, что он предсказуем. Особенно после того, как выясняется пикантная подробность возможности Служанкам залететь. И после слишком частого появления Ника на горизонте.
Главная героиня. Вот за что в том числе хочется сжечь книгу. Как я пришла к выводу выше, Фредова – идиотка.
Во-первым, имя. Нигде не упоминается ее имя. Можно, конечно, процитировать:
Я храню знание этого имени, точно клад, точно сокровище, и когда-нибудь я вернусь и его откопаю.
И оправдать каким-нибудь страхом. Но имена своих товарок она вспоминает без особого опасения. Имя подруги – тоже. А уж когда в конце выяснятся, что «Рассказ» - просто аудиозапись ее воспоминаний… Так что ей помешало имя свое озвучить?
У нее с именами вообще проблема. За весь роман ни разу не всплыло имя горячо любимой дочери, воспоминаниями о которой она живет. Муж имя имеет, подруга «круче нас только яйца» имя носит. Даже товарки и Жена Командора – да. А дочь – нет. Перестаешь верить в искренность ее любви. И Командора она ни разу по имени не назвала. Его имя – лишь предположение, основанное на ее кличке.
Во-вторых, в 33 года считает себя иссохшей старухой. Она стала «отвратительной» за 5 лет неиспользования косметики, употребления в еду здоровой пищи и отсутствия в жизни табака и алкоголя. С ее сознанием что-то неверно.
В-третьих, ее метания. Вообще все. Командор ей неприятен, но если она получает крема, журналы и игры за поцелуи с ним (даже не за секс), как ее назвать? И тут же «Люк! Любовь моя». Спит с Ником, но «Ах, Люк! Надеюсь, ты жив! Любовь моя!» Хуже Белочки из Умерков, чесслово.
В-третьих, кумир в лице Мойры. Мойра сказала, Мойра сделала, Мойра подумала. Слишком много Мойры. Как она, к слову, оказалась в Красном центре? О ее фертильности не было ни слова, зато при встрече в местном притоне – о стерильности предостаточно. То есть М. Этвуд необходимо было, чтобы рядом с Фредовой постоянно и везде, даже наперекор правилам собственного мира, маячила подружка-кумир как некий ориентир, антагонист, тем более что Мойра олицетворяет все то, что пытается искоренить новый режим. Напоминание: такой ты могла быть, но как ты теперь живешь? Странные проявления свободы важны для М. Этвуд в таком случае: Мойра – далеко не образчик морали и нравственности, ее девиз «секс, наркотики и рок-н-ролл». И будем честны, со всей своей тягой к независимости от чего-либо вообще Мойра по факту оказалась на месте проститутки, разве что в элитном местом притоне, в смысле Клубе. И не особенно скорбит о собственном положении.
Можно, конечно, красиво и с надрывом писать, какой страшный мир придумала М. Этвуд, где женщина превратилась в ничто. Так и хочется таких товарищей взять и потыкать носом в монографии даже не по раннему средневековью, нет. Хватит и по Европе раннего нового времени. Основной страх: не дают читать, учиться, заставляют рожать или работать, запрещают табак и алкоголь (не всем, кстати, только тем, кому рожать) и секс. Как можно, женщинам все это ведь всегда разрешалось! Да бросьте, пока суфражисткам не приспичило участвовать в выборах, женщины жили по правилу «киндер, кюхе, кирхе» (мало ли кто не знает – дети, церковь, кухня). И ничего, жили же как-то несколько тысячелетий. Нового в этом конкретном случае М. Этвуд ничего не придумала.
И на последок. Notite te bastardes carborundorum. Не дай ублюдкам себя доконать. Это могло бы стать прекрасным революционным лозунгом, будь оно направлено против режима. Но в данном случае, это все направлено против мужчин. Последние расставление акценты.
Я не могу назвать этот роман антиутопией. «Антиутопия обнажает несовместимость утопических проектов с интересами отдельной личности» (Чаликова В.А. Утопия и культура). Отдельной личности. В антиутопии всегда есть ярко выраженный привилегированный класс. В романе М. Этвуд плохо всем. Жанр не засчитан, грубо говоря. Если бы в жанрах стояла фантастика вместо антиутопии, и время действия было не «все началось пять лет назад», а «мы живем так вот уже сотню лет», я бы сняла большую часть своих претензий.
Мне кажется странным, что роман М. Этвуд равняют с мастодонтами антиутопии Оруэлом, Хаксли, Брэдбери и многими другими, теми, у кого перед глазами был реальный пример. И еще более странным мне кажется, что «Рассказ Служанки» получает восторженные оценки у критиков.
-
-
12.02.2015 в 11:43Там по-моему был момент, когда в первый раз описывается поход в магазин, где Фредова флиртует с охранниками и говорит "ночью они будут мучиться" потому что мастурбацию тоже в грехи записали) Так что им и рукой нельзя довольствоваться.
Но имена своих товарок она вспоминает без особого опасения. Имя подруги – тоже.
В эпилоге говорится, что все имена изменены, вроде бы.
А в целом согласна, у меня такие же впечатления. Абсолютно не воспринимается, как антиутопия.
-
-
12.02.2015 в 12:14Говорю как историк: написанная история субъективна и всегда пляшет от источников и убеждений отдельно взятого историка. Эпилог - по существу доклад об историческом исследовании. При оставшейся сильной идеологии на момент зачитывания доклада, они могут говорить, что угодно: имена изменены, даты неправильны, источник сомнителен и вообще это подлог, если так нужно для системы. Так что все, сказанное в эпилоге, тоже подвергается сомнению.