В нынешнем юбилейном туре Барсумской рулетки интересная идея и, что куда как интереснее, вкусное исполнение: 5 книг на выбор для всех. И книги абсолютно разные по жанру и географии. Я решила осилить весь список, включая «Пересмешника» Пехова, которого я приобрела и, конечно же, сразу прочитала, когда он только появился на прилавках. Однако начать я решила с классики.
…Меж фигур наш разговор окончим
Об идеальных слезах. Хочется мне очень
вас убедить, коль не согласны вы.
Есть в «Вертере» такие полглавы!..
…Меж фигур наш разговор окончим
Об идеальных слезах. Хочется мне очень
вас убедить, коль не согласны вы.
Есть в «Вертере» такие полглавы!..
С Иоганном Гете я познакомилась на первом курсе университета под принуждением по дисциплине «Мировая художественная культура». Тогда это был «Фауст», и не сказать, что я была в восторге. Тем не менее «Страдания юного Вертера» каким-то образом попали в мой список для чтения, даже на родине где-то книга лежит до сих пор. Кажется, время для книги пришло. И я оказалась разочарована по многим причинам.
Итак, структурно – роман в письмах. Главный герой пишет письма некоему Вильгельму (который вроде как друг, но я бы сказала, что родственник). На мой взгляд – это скорее дневниковые записи. Не думаю, что у Вертера был суперскоростной голубь, сова из Хогвартса или этот самый Вильгельм, следующий за ним на расстоянии в пару километров. Писать письмо и получать на него ответ в течение одного-двух дней… Чай, не в Лихтенштейне жили. Что интереснее, писем Вильгельма в романе нет. Есть только редкие ответы на то, что он якобы пишет в своих посланиях Вертеру. Хороший ход для такой структуры: это позволяет видеть окружающее исключительно глазами главного героя.
Сюжет банален как три рубля. Ах, эти любовные треугольники! Все из-за и для любви! И свободы. Куда без нее. И я бы ничего не сказала против этого сюжета (ну, правда ведь – банальщина, особенно в свете полу-революционных настроений и брожений в Европе), разбавленного щедрыми описаниями природы и неуместными рассуждениями, но герои… Если учесть, что роман почти автобиографичный. И раз уж он получил такую популярность. Фу. Просто фу-фу-фу. Кроме Вильгельма, который кажется единственным адекватным человеком в этом романе. И, возможно, Альберта.
Вертер – истеричный вьюнош неопределенного возраста и смутного социального положения, которого мотыляет от крайней экзальтации до глубокой депрессии чуть ли не каждые два часа, к тому же однозначно являющегося психически нестабильным. Во всех своих бедах винит Вильгельма, Альберта, Лотту, князей и графьев, девицу фон Б., посланника, Бога, жука на ветке и облако в небе, но только не себя. Ах, бедняжка, семья заставила его работать! Я же всегда прав, а все остальные идиоты, каких свет не видывал!
Зациклен на самолюбовании: ничем иным театральные жесты вроде «упал на траву и разрыдался», «ловил рукой ее ускользающий силуэт», «упал у ее ног и бился в истерике» объяснить не могу. И весь он такой непонятый и неоцененный!
Никакой особой страсти к Лотте я не увидела: простая зацикленность, пропитанная истеричностью и какими-то проблемами на психическом уровне. Сама Лотта из себя ничего не представляет. Возможно, имеет лишь больший кругозор, чем у привычных кокеток, и нагружена материнскими обязанностями в семье. Лотта – идеал матери для Вертера? Учитывая, как он буквально бежит от дома. Учитывая некоторое сексуально влечение – я бы назвала это извращенным эдиповым комплексом. Эм, кажется, я увлеклась. Что ж, примем за данность не любовь, а одержимость Лоттой.
У него на Альберта, между прочим, такая же зацикленность. Особенно после того, как они познакомились в живую. Эти многоточия после его имени в письмах, восхваления. Я бы вообще подняла вопрос о теме гомосексуализма в романе: мне, как слэшеру, видится много всего интересного. Хм, а нет ли здесь проблемы сексуального самоопределения? Дедушка Зигги удавился бы от зависти.
Когда впервые в романе речь зашла о самоубийстве (специально не читала ни аннотаций, ни отзывов, дабы не портить себе удовольствие), сразу стало ясно, что вот оно ружье и оно в конце и выстрелит. Я считала и считаю трусостью решать возникающие проблемы таким способом. Это всегда перекладывание ответственности за решения и свои действия на кого-то другого. Учитывая, что виноваты во всем все, кроме Вертера – груз вины ляжет в первую очередь на Альберта и Лотту (у которых из-за него натянутые отношения, вполне могущие перерасти в полную отчужденность после его письма и суицида), затем на Вильгельма, а потом и на всех остальных до кучи. И все это с аргументом «меня не понимают, меня никто не любит, пойду убьюсь!» И ведь все рассчитал: кого прикормить, кому дать денег, где меня похороните (ага, пусть обо мне Альберту с Лоттой вечное напоминание под боком останется), как и кто пойдет за гробом. Впрочем, самоубиться нормально он все равно не смог. Даже не жалко, что мучился.
Судя по тому, что роман стал популярным сразу же, как увидел свет, Вертер – «герой нашего времени». Все они в то время, судя по волне суицидов после издания романа, непонятые, неоцененные и нелюбимые. «Как раньше жили, Амалия Аркадьевна, как тонко чувствовали!» (с)
Я не увидела искренности Вертера. Зато с лихвой хватила его навязчивости, юношеского максимализма, лени и нежелания прислушиваться к словам окружающих. Я увидела честность и терпение Альберта. Пустышку Лотту. И бездну глупости. Для меня «Страдания…» - в некотором роде зеркало Европы второй половины XVIII века, но далеко не шедевр мировой литературы.